Этих двоих я приметил еще в поселке новых русских, когда привозил туда очередную партию столяры и двойные стеклянные блоки размером три на два метра для оранжереи, которую мой первый заказчик-банкир надумал пристроить к южной стене своего замка. Ну почему бы и нет? Красиво жить не запретишь!

Если бы я стал рассказывать об этой встрече Ольге, то сказал бы, конечно, что сначала обратил внимание на машину — двухместную новенькую «БМВ» серебристого цвета с откинутым верхом, — потом на пассажира и лишь после этого — на его молодую, лет двадцати пяти, спутницу, которая стояла возле открытой водительской дверцы, покуривая длинную коричневую сигарету «Мо» и поигрывая ключами на золотом брелочке.

Но если честно, уставился я сразу на женщину. Пятый номер бюста — не уставься!

Мишка Чванов, которого я прихватил, чтобы выгрузить из прицепа хрупкие рамы, даже толкнул меня в бок:

— Е-мое! Буфера-то! А? Гляди-гляди, Серега! И без лифчика, спорим? А вот насчет задницы недоработка, — с некоторым сожалением добавил он.

У него всегда было только два критерия. Для бутылки — емкость и крепость. А для женщины — ну, эти вот два параметра.

— Ты бы хоть не пялился внаглую-то! — попытался я его остудить, но у Мишки на этот счет были свои убеждения.

— Да ты че, Серега?! Обидится! Или расстроится. Что ж я, подумает, уже совсем стала такая, что мужики на меня даже не смотрят? Зачем обижать девку? Ну, задницей не вышла, так это же не ее вина, верно?

Оценка Мишки не показалась мне объективной. Кому что, конечно, а по мне так все у нее было в полном порядке. Стройная фигура, копна соломенных волос, прихваченная золотым обручем, смуглое выразительное лицо, длинные ноги. Она была в белой кожаной куртке с золотым шитьем, наброшенной поверх белой футболки в обтяжку, в белых узких штанах по щиколотку. А на ногах что-то вроде сандалий, тоже белых и тоже подернутых золотой ниткой.

«Бээмвушка» очень ей личила, а вот спутник — не очень. Среднего роста, лет на пятнадцать старше, с жестким белобрысым ежиком, одетый прилично и даже дорого, с небольшим кейсом в руке. Но какой-то он был никакой. Из банкиров, возможно, к кому-то приехал в гости. Или тоже решил присмотреть здесь участок. На бойфренда своей вызывающе яркой спутницы он явно не тянул. Спонсор, скорее всего. Или, как раньше говорили, «папик». К этому выводу пришел и Мишка.

— И чего такие девки в этих пеньках с глазами находят? — расстроено произнес он.

— А ведь сколько настоящих мужиков кругом, нет? Взять хоть тебя, — великодушно добавил он.

— Или тебя? — сказал я.

— А что — нет? — не без вызова спросил он. — Так и быть, я тебе скажу, что она находит в нем и чего не найдет в тебе, даже если разберет тебя по косточкам.

— Ну, чего?

— Хотя бы единственного завалящего бакса. Я думал, что Мишка обидится, но он неожиданно захохотал и подтвердил:

— Это — да! Это — в точку! И мы принялись за работу.

Этот день выдался для меня довольно хлопотливым. Три рейса из Затопина на Осетр, к новым русским, потом в налоговую инспекцию в Зарайск, потом в леспромхоз на пилораму и в сушилку — проверить, как там идут дела. Я уже и думать забыл об этих на новенькой «бээмвушке», но тотчас же вспомнил, когда в седьмом часу вечера вернулся домой и увидел их тачку у моих ворот.

Возле нее стояли Ольга и эти двое. Я остановился рядом и спрыгнул с высокой подножки.

— К тебе, — сказала Ольга и представила меня:

— Мой муж, Сергей. Это — Люси.

Манекенщица. Поразительно. Я считала, что все манекенщицы плоские, как сушеные воблы. А эта… — Журналист Генрих Струде, «Таген блатт», — отрекомендовался пенек с глазами. — Можете называть меня просто Генрихом.

— И вы все время здесь живете? — защебетала Люси. — Как я вам завидую! Настоящая русская природа. Рассветы, закаты! Как я мечтала бы так жить! И этот запах с лугов, речная прохлада. И… — Она умолкла и как бы принюхалась. — Чем это пахнет?

— Дерьмом, мадам, — галантно объяснил я. — Вы вляпались в коровье дерьмо. Это часть русской природы. Ничего страшного, говно экологически чистое. Проводи нашу гостью к мосткам, пусть ополоснется, — попросил я Ольгу и обернулся к пеньку:

— Что привело скандинавского журналиста в нашу глушь?

— Мы можем где-нибудь спокойно поговорить? — спросил он.

— Почему нет? Можно здесь, на бревнышках. Или, если хотите, в доме.

— Лучше в доме.

В доме так в доме. Оно и мне было лучше. Потому что я уже понимал, что этот Генрих Струде и есть тот человек, о скором появлении которого меня предупреждал полковник Голубков.

Заказчик. А я, стало быть, наемник. Тертый-перетертый. И знающий себе цену.

Ну-ну.

Я попросил его немного подождать, загнал «террано» в гараж и зашел в столярку — проверить, обесточили ли мои работяги станки, а заодно включить «пожарную сигнализацию». Похоже, она дождалась своего часа. После чего проводил гостя на второй этаж моего дома.

Нижнюю часть дома я кое-как довел до ума, кухня была в полном порядке, а в детской и в гостиной, которая пока служила нам с Ольгой спальней, вполне можно было существовать. Второй же этаж представлял собой огромную комнату, в которой были лишь настланы полы и вставлены окна. Посреди комнаты стоял дощатый стол с еще прадедовскими лавками, а в углу грудились раскладушки — на них спали Артист, Боцман, Док и Муха, когда им случалось собираться у меня по делу или так, покупаться, позагорать, сбросить жирок городской жизни легкой пробежкой километров на тридцать по пересеченной местности с полной выкладкой.

— Располагайтесь, — предложил я. — Чай, кофе? Спиртного нет, у нас тут безалкогольная зона.

— Спасибо, ничего не нужно. Недешево, должно быть, строить такой дом? — поинтересовался мой гость, осматриваясь.

— Прорва, — подтвердил я. — Раскладывайте свои документы. Что вы собираетесь возводить? Коттедж? Замок? Шале? Мне нужен поэтажный план. Только учтите: начать в вашем доме работу мы сможем только в августе, раньше не получится, много заказов.

— А тогда для чего вам сейчас план?