Мистер Тернер всегда делал все сам, и поэтому у него всегда все получалось.

«Чего сам не сделаешь, того за тебя никто не сделает. А если сделает, то сам же потом и пожалеешь».

Джон Тернер на всю жизнь запомнил эти слова отца, которые любил повторять его старший брат Майкл, Да, Майкл. Красавчик Майкл. Такая нелепая гибель. И в самый расцвет карьеры, когда он фактически монополизировал всю торговлю оружием для стран, борющихся за национальную независимость. А они плодились в ту пору как грибы.

Нет слов, эта торговля давала прибыль. И немалую. Не брезговал Майкл и транспортировкой колумбийских наркотиков. В танкерах и сухогрузах, принадлежавших компании, совладельцами которой были Майкл Тернер и его младший брат Джон, при желании всегда можно было найти место для сотни-другой килограммов героина. Дело очень прибыльное, хотя и небезопасное. Главная опасность поначалу исходила не от федеральных властей и таможни, а от самих наркобаронов, сатаневших от собственного героина и устраивавших кровавые разборки в самых неподходящих местах и в самое неподходящее время. С этим еще кое-как можно было мириться. Но Джон словно бы прочувствовал пришествие новых времен, когда за наркотики серьезно возьмется правительство и будут даже выводить породы собак, способных учуять щепотку марихуаны за стальной переборкой.

С наркотиками, по настоянию Джона, было покончено. Но свернуть или хотя бы ограничить торговлю оружием уговорить Майкла не удавалось. Джон пытался сделать это не раз. Он чувствовал какими-то внутренними фибрами, что и это занятие уже выходит за пределы разумного риска. Майкл лишь посмеивался и расширял дело. Джон Тернер был за то, чтобы вкладывать полученную от торговли оружием прибыль в легальный бизнес — в танкерный флот, нефтепроводы. Он даже убедил брата купить несколько танкеров у вдовы президента Кеннеди Жаклин Онассис. Это придало корпорации «Интер-ойл» известную респектабельность. Но Майкл был неудержим. Его не устраивала нормальная прибыль в семь процентов, ему нужно было семьдесят, а еще лучше — сто семьдесят.

Но времена менялись. И слишком быстро. Даже после громкого расследования комиссии конгресса по поставкам оружия «контрас» Майкл не утихомирился. А это уже грозило самому делу. Не только процветанию, но и просто существованию корпорации «Интер-ойл». Перехват любого транспорта с оружием на судах «Интер-ойла» мгновенно обесценил бы акции корпорации на всех биржах мира. Это означало бы полное банкротство. Полное. Крах.

Отец часто повторял, особенно перед смертью:

«Я хочу, чтобы мой внук был сенатором». Для человека, который начинал свою карьеру мелким бутлегером, это была высокая мечта. Но Майкл не воспринял завета отца.

Поэтому ему пришлось уйти. Вместе с сыном, который так и не стал сенатором.

У самого Джона сыновей не было, двумя дочерьми и бесчисленными внучками занималась жена, поэтому политические перспективы рода его не интересовали.

После смерти Майкла весь бизнес был легализован. Джон Тернер не был человеком трусливым, но находил особое удовлетворение в том, что ему не нужно вздрагивать от ночных телефонных звонков и опасаться внезапного стука в ворота виллы или в дверь нью-йоркской квартиры. Это было сродни удовлетворению человека, хорошо сделавшего трудное и опасное дело и удачно вышедшего из него. Удовлетворению профессионала. А в бизнесе Джон Тернер был настоящим профессионалом. Это признавали даже его конкуренты и те немногие враги, которые сообразили вовремя убраться с его дороги и потому остались живыми.

Но бизнес это бизнес. Тот, кто ничего не делает, ничего не получает. Без риска наживают два цента на доллар. Это Джона Тернера не устраивало. Не потому, что он был беден. Нет, он был одним из самых богатых людей Америки. Причина была в другом. В том, что в свои шестьдесят четыре года он был еще вовсе не стар. Его крупная фигура источала силу и зрелую уверенность человека, знающего себе цену, а внутренняя энергия, которой Джон был заряжен, как ядерный снаряд, подчиняла его воле всех окружающих.

В отличие от своего брата Майкла Джон не был красавчиком. Но с годами грубоватые черты его лица обрели какую-то своеобразную гармоничность, легкая седина в густых, без единой проплешинки, волосах и взгляд серых холодных глаз превратили простоватого парня из Детройта в того, кого называют «интересный мужчина». На него оглядывались молодые женщины. В последние годы они мало его интересовали, но их взгляды были Джону приятны. Да, приятны. Они свидетельствовали, что он еще в полном порядке.

От предложения войти в состав Каспийского трубопроводного консорциума Джон Тернер отказался не потому, что доля участия, предложенная его корпорации «Интер-ойл», была слишком незначительной и соответственно незначительными были бы прибыли. Тут было нечто другое, не слишком связанное с деньгами. Он ощущал: согласись, скажи «да» — и все, спокойная старость. А он не хотел быть стариком.

Он отказался. Словно предчувствовал, что все тут не так-то просто. И оказался прав. Он долго обдумывал предложение Пилигрима и известного ему лишь по газетным сообщениям Султана Рузаева, поступившее через молодящегося фатоватого еврея с чеченской фамилией. Но с самого начала, еще ничего толком не обдумав, почувствовал, что примет это предложение. И принял. Потому что это был вызов.

Взлет. Возвращение в молодость.

План был безумен и обречен на провал. Если бы в нем не участвовал Пилигрим. Это тоже, естественно, не гарантировало успеха. Но в случае, если план удастся, он принесет столько, что вся прибыль от торговли оружием и наркотиками, которой помышлял его брат Майкл, оказалась бы горсткой мелочи. Одно только нападение на инспекторов российского Генштаба снизило котировку акций КТК почти на двадцать пунктов, что принесло Тернеру не меньше сорока миллионов долларов. А если КТК рухнет… Его советники не рекомендовали Тернеру лететь в Чечню. Слишком рискованно. Да и что он сможет там увидеть? Информация поступала регулярно по заранее оговоренным и надежно зашифрованным каналам связи, она выглядела полной и не давала повода усомниться в ее достоверности. И все же Тернер, не без некоторых раздумий, решил слетать в Грозный. Дело было слишком серьезное. А о таких делах нужно иметь личное представление. Он знал по многолетнему опыту, что это дает порой больше, чем самые широко развернутые и убедительные информационные материалы.